Именно она приводит к тому, что Бэндлер и Гриндер любят называть галлюцинированием. Она приводит ко многим интересным вещам. Вам наверняка известен хрестоматийный эксперимент Постмена и Брунера по изучению ожиданий, где испытуемые в течение краткого времени идентифицировали изображения игральных карт, которые в основном были обычными, но некоторые - аномальными (красная шестерка пик и т.п.). Небольшому числу испытуемых так и не удалось осуществить требуемое различение и адаптацию. Даже в случае, когда карты предъявлялись им в течение времени, в 40 раз превышающего необходимое, более 10 процентов аномальных карт так и остались неопознанными. Именно у этих испытуемых существовали разные трудности личного характера. Один из них в ходе эксперимента воскликнул: "Я не могу разобрать, что это такое! Оно даже не похоже на карту. Я не знаю, какого оно цвета, и непонятно, то ли это черви, то ли пики. Я даже сейчас не уверен, как выглядят пики. О боже!" Подобным образом ведут себя иногда и ученые. В науке новое тоже возникает с трудом, преодолевая сопротивление, создаваемое ожиданиями, которые в свою очередь порождены "фоновым" знанием. Даже там, где позднее удается обнаружить аномалию (новое), ученые обычно видят лишь нечто известное и предугадываемое.
Генерализация, из которой исходили участники эксперимента, состояла в том, что возможные парные сочетания цвета и формы будут совпадать с известными по предыдущему опыту: и черный, и красный цвета должны соответствовать двум определенным мастям. Сохранность этого обобщения люди обеспечивали, искажая либо форму, либо цвет аномальных карт. Даже в этом простом задании механизм генерализации и обеспечивающий ее поддержание процесс искажения мешали людям правильно идентифицировать то, что они могли в действительности увидеть.
Бэндлер и Гриндер подчеркивают, что никоим образом не навязывают структуре реальности выделенные ими категории: они просто удобны для организации мышления при разработке мета-модели психотерапии. Можно сказать, что генерализация и опущение - частные случаи искажения.
Трансформационная модель языка
Всем талантливым психотерапевтам, несмотря на видимое различие в приемах, свойственна одна особенность: они вносят изменения в модели мира своих клиентов, которым это дает больше возможностей выбора в поведении.
Поскольку один из основных способов понимания и познания связан с языком, и язык, к тому же - одно из главных средств, с помощью которых клиент моделирует свой опыт, Гриндер и Бэндлер в "Структуре магии" сосредоточили свои усилия на языке психотерапии. Эксплицитная модель структуры языка независимо от психологии и психотерапии выработана в рамках трансформационной грамматики.
Адаптировав ее для применения в психотерапии, авторы НЛП получили эксплицитную модель, позволяющую обогащать и расширять психотерапевтические умения и навыки; а также - ценный комплекс инструментов, с помощью которых увеличивается эффективность терапевтического вмешательства.
Сейчас мы подробно остановимся на трансформационной модели языка, поскольку это позволит нам рассмотреть понятия "поверхностная структура" и "глубинная структура", постоянно используемые в процессе анализа мета-модели.
Язык, исполняя функцию системы репрезентации, располагает богатым набором выражений, представляющих возможный опыт людей. Лингвисты, работающие в области трансформационной грамматики, пришли к выводу, что исследовать системы естественного языка, изучая этот богатый и сложный комплекс выражений непосредственно, - практически неосуществимая задача. Поэтому они предпочли изучать правила их построения (синтаксис). При этом они исходят из допущения, принятого в целях облегчения задачи, что правила построения этого множества выражений можно исследовать независимо от содержания. Так, люди, которым русский язык достаточно знаком, стабильно проводят различие между двумя группами слов:
1. Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокренка. (Знаменитый пример Л. В. Щербы.)
2. Чернильницу на стоять стол.
Несмотря на то, что первая группа слов, мягко говоря, необычна (собственно, это чистая модель синтаксической структуры, освобожденная от семантики), она грамматична, то есть не противоречит грамматическим требованиям русского языка и может быть названа правильной, чего нельзя сказать о второй последовательности слов, хотя о содержании ее можно догадаться.
У людей есть устойчивые интуиции по отношению к языку, на котором они разговаривают. Под устойчивыми интуициями мы имеем в виду то, что один и тот же индивид, столкнувшись с одной и той же последовательностью слов сегодня и год спустя, оценит ее с точки зрения грамматичности одинаково в том и другом случае; что справедливо и для различных людей, для которых данный язык является родным. Эта способность представляет собой классический пример человеческого поведения, подчиняющегося правилам, хотя мы того и не осознаем.
Формальная модель трансформационистов позволяет ответить, является ли конкретная группа слов предложением или нет. Эта модель представляет собой описание поведения людей, подчиняющегося определенным правилам. Выяснение того, соответствует ли данное слово действительному положению вещей, осуществляется сверкой с интуициями людей, характерными для любого прирожденного носителя данного языка.
Выше описаны три способа, посредством которых достигается отличие создаваемой нами модели мира от реальности, представляемой этой моделью: генерализация, опущение и искажение. Они в полной мере применимы и к языковым репрезентациям.
Назначение трансформационной модели языка состоит в представлении паттернов, образцов, интуиции, относящихся к нашей языковой системе.
Для нас важны три общих категории интуиции, которыми располагают люди по отношению к собственному языку. Они описаны в трансформационной модели. Это правильность, структура составляющих и логико-семантические отношения.
1. Правильность. Устойчивые и непротиворечивые суждения носителей языка о том, является ли данная группа слов предложением или не является им.