Важнейшую роль здесь играет язык. Обсуждая этот предмет (а равно и любой другой), дон Хуан оказывается тонким знатоком философских материй, разве что Витгенштейна не цитирует! - чем нередко удивляет просвещенного Карлоса. "Это только способ говорить" - становится любимым присловьем убежденных кастанедовцев на все случаи жизни.
Вмешательство логической функции в тех случаях, когда оно имеет место, изменяет данность, уводит ее от реальности. Мы не можем описать даже элементарных психических процессов, не наталкиваясь на каждом шагу на этот возмущающий - а может, правильнее сказать, "помогающий"? - фактор. Войдя в сферу психического, ощущение вовлекается в круговорот логических процессов. По своему произволу психика изменяет данное, представленное ей. В этом процессе следует различать две вещи: во-первых, действительные формы, в которых происходит это изменение; во-вторых, продукты, полученные из исходного материала в результате этого изменения.
Организованная деятельность логической функции втягивает в себя все ощущения и строит свой собственный внутренний мир, который последовательно отходит от реальности, сохраняя с ней в некоторых точках такую тесную связь, что происходят непрерывные переходы от одного к другому, и мы едва замечаем, что действуем на двойной сцене - в нашем собственном внутреннем мире (который мы, разумеется, объективируем как мир чувственного восприятия) и одновременно в совершенно ином, внешнем мире.
В мире нет и двух людей, опыт которых полностью совпадал бы между собой. Модель, создаваемая нами для ориентировки в мире, основывается отчасти на нашем опыте. Поэтому каждый из нас создает отличную от других модель общего для нас мира и живет, таким образом, в несколько иной реальности. Между миром и любой конкретной моделью или репрезентацией мира неизбежно имеются различия. Показать это можно множеством различных способов. Для нас существенны три категории: нейрофизиологические ограничения, социальные ограничения и индивидуальные ограничения.
В соответствии с генетически детерминированными нейро-физиологическими ограничениями мы воспринимаем лишь часть непрерывного спектра физических явлений. Тактильное чувство представляет собой прекрасный пример того, насколько сильно наша нейрофизиологическая система может влиять на наш опыт. Серия экспериментов, проведенных еще в прошлом веке, показала, что одна и та же действительная ситуация, имеющая место в мире, может восприниматься человеком в виде двух совершенно различных ощущений. Присущая нам способность ощущать прикосновение к поверхности кожи сильно различается в зависимости от того, в каком месте тела расположены точки контакта. Физический мир остается неизменным, а наши переживания под воздействием этого мира резко отличаются одно от другого. Подобное различие между миром и нашим восприятием мира отмечается и на примере других чувств. Ограниченность нашего восприятия хорошо осознается учеными, осуществляющими в исследовании физического мира различные эксперименты и стремящимися с помощью приборов раздвинуть эти границы. Приборы позволяют воспринимать явления, лежащие за пределами диапазона наших чувств или неразличимыми дли них и открывают доступ к ним в форме сигналов, воспринимаемых нашим сенсорным аппаратом. Таким образом, одно из неизбежных отличий наших моделей мира от самого мира объясняется тем, что наша нервная система постоянно искажает или опускает целые части действительного мира. В итоге круг возможного человеческого опыта сужается, и возникает различие между тем, что происходит в мире на самом деле, и тем, из чего складывается наш опыт этого мира. И наша нервная система, которая изначально детерминирована генетическими факторами, представляет собой первый комплекс фильтров, обусловливающих собой отличие мира от нашей репрезентации этого мира.
"Восприятие как функция мозга и нервной, системы - явление в значительной степени вытесняющее, а не продуцирующее. Каждый человек в любой момент способен вспомнить все, что когда-либо происходило с ним, и воспринять все, что происходит повсюду во вселенной. Функция мозга и нервной системы - защитить нас от подавления этой массой в основном бесполезного и бессмысленного знания, скрывая большую часть того, что мы могли бы воспринять или вспомнить, и оставляя только весьма небольшой, специфически отобранный материал, который может пригодиться практически (Броуд). В соответствии с этой теорией каждый из нас потенциально является Космическим Разумом. Но так как мы продолжаем оставаться животными, все наши заботы сводятся к выживанию. Чтобы обеспечить биологическое выживание, Космический Разум должен был сузиться при помощи перекрывающих клапанов мозга и нервной системы. В конечном итоге выходит ничтожная струйка, представляющая тот тип сознания, который помогает нам выжить на поверхности этой ничем не выдающейся планеты. Чтобы сформулировать и выразить содержание этого суженного сознания, человек изобрел и тщательно разработал ту систему символов вместе с внутренне присущей ей философией, которую мы называем языком. Каждый индивид одновременно извлекает пользу из языковой традиции, в которой он рожден, и оказывается ее жертвой. Польза языковой традиции в том, что она дает доступ к накопленным запасам опыта других людей, а ее жертвой человек становится, так как язык убеждает его в том, что суженное сознание - это единственное сознание, и так извращает его чувство реальности, что он слишком склонен считать свои концепции чем-то данным извне, а свой мир - явлением действительности". (Олдос Хаксли, "Врата восприятия".)
Второе отличие нашего опыта мира от самого мира возникает благодаря множеству социальных ограничении или фильтров, которые мы называем социально-генетическими факторами. Под социальной генетикой мы имеем в виду всевозможные фильтры или категории, действию которых мы подвержены в качестве членов той или иной социальной системы: язык, общепринятые способы восприятия и разнообразнейшие фикции, по поводу которых.в данном обществе существует относительное согласие.
Наиболее общепризнанным социально-генетическим фильтром является, очевидно, наша языковая система.